Abenteurer, 86 - 21 июля 2011 00:53

Тени мечутся по центральной стене из тёсаного камня. Ошметки слизи порванной в клочья реальности стекали по грубым и неровным доскам внешней стены постоялого двора, шлепались на хорошо утрамбованный земляной пол и превращались в грязные лужицы. Отчетливо слышны песни и выкрики пьяных бродячих артистов, коротающих ночь в близи. Темно красный свет их костров пробивался сквозь щели. Догорающий очаг. Тени мечутся по центральной стене из тёсаного камня.
Его кто-то тряс за плечо. Сознание медленно и неохотно вползало в голову. Он стоял, упершись левой рукой в грубый дубовый стол, правая рука лежала на рукояти меча засаженного в дубовую деку. Он огляделся, сквозь длинные спутанные волосы свисающие с опущенной головы. Женщина…, женщина неопределенного возраста в грязной нижней тунике трясла и тянула его к проему в центральной стене. Он грубо оттолкнул ее, несколько раз качнув меч, с трудом вырвал его из стола, откинул волосы и уже вполне осмысленным взглядом обвел помещение. За дальним концом длинного стола сидели вербовщики, вербовщики Цезаря Германика, пытавшиеся в срочном порядке навербовать большое число наемников для похода к «Каспийским ущельям». Уже пожилые люди, отслужившие по двадцать пять лет во славу Рима и дослуживая свой срок в рядах ветеранов, дожидаясь долгожданного увольнения и законных выплат. Но огоньки залихватской удали еще горели в их красных и слезящихся, от вина и дыма очага, глазах. Короткая и несоразмерная по силам схватка привела к ранению, пленению и они уже готовы были отправить его в ближайший пункт сбора новобранцев, если бы…, если бы вовремя не предоставленные доказательства статуса гладиатора, а главное контракт, контракт со школой гладиаторов. Контракт предусматривал всего одно выступление, но какое! Но, несмотря на относительно мирное разрешение ситуации, оставаться в одном доме с пьяными и довольно агрессивными легионерами не очень-то и хотелось, да еще непрекращающиеся нытье грязной и дурно-пахнущей жрицы любви, делало пребывание в кумпоне просто невыносимым. К выходу он направился тяжелой походкой хромая на правую ногу, но далеко уйти не удалось,- рана оказалась серьезнее, чем он предполагал. Глубокое рассечение внутренней стороны бедра требовало срочного вмешательства. Доковыляв до костра, он буквально свалился на землю, успев вытянуть ногу невероятным напряжением оставшихся сил. Недружелюбные и подозрительные артисты, услышав веселый звон монет, в миг стали лучшими друзьями. Явился кузнец, облил рану жидкостью, от которой глаза чуть не вылезли из орбит, прокалил на костре здоровенную иглу и зашил рану грубой нитью. Ближе к утру, убогий караван снялся и направился по известной дороге в сторону Рима. Артисты, за небольшую плату согласились взять его с собой, раненый и обессиленный, хоть и вооруженный одиночка, особого страха им не внушал, а у него и выбора-то особого не оставалось. Две недели, а именно столько требовалось хлипким повозкам с запряженными в них клячами, что бы добраться. Это, его вполне устраивало. Пять дней пути,- пять дней отдыха,- в крытой повозке, защищающей от солнечного жара и ночного холода. Здоровье улучшалось. На шестой день он пробовал приставать к веселой и молодой гречанке, но, встретив гневные и не сулящие ничего доброго взгляды, от идеи отказался. В ночь на седьмой день к нему пришел черноволосый бородатый грек и рассказал, за половину всех имеющихся у него денег, что его собираются убить, а потом ограбить. Караван пришлось оставить, причем оставить довольно быстро и незаметно. Грека звали Даня.
Оставшийся путь, учитывая поправившееся здоровье, особого труда не составил. Добравшись до ближайшей почтовой станции и взяв лошадь, он за два перехода был на месте.

• 
• 
•